В тылу

Больше месяца были на формировке. Здесь я получил приказ о присвоении мне звания лейтенанта. Запомнилась и помощь союзников, доставленная инженером   батальона.

Это были новенькие, внешне очень привлекательные автоматы. Однако мы от них отказались, поскольку после проведенных стрельб они не поражали цель на расстоянии тридцати шагов — пули отскакивали от доски, на которой крепилась мишень.

В адрес союзничков было высказано много «лестных» солдатских слов и выражений за «новейшее оружие». Правда, американскую тушенку уплетали за обе щеки и никто не роптал, а просил добавки.

В октябре взвод был полностью укомплектован людьми, оружием и вскоре выехал на фронт. Наша летучка несла вахту на железном участке Котлубань-Арчеда Донского фронта.

19 ноября началось наступление, окружение, затем и ликвидация 330-тысячной группировки гитлеровцев.

Меня назначили старшим группы по обезвреживанию железнодорожной линии от взрывоопасных предметов (мин, снарядов, гранат, бомб), их было очень много. Даже в наши дни из газет и радиопередач узнаем, что в Волгограде иногда при ведении земляных работ извлекают бомбу, снаряд или мину. В одной из них писалось: «До осени 1975 года 400 га пахотной земли в нынешнем совхозе им. 62-й армии не обрабатывались, так как поле было «начинено» взрывоопасными предметами. Наиболее сложную работу проводили на площади 120 га, где буквально на каждом метре подстерегала смерть. Более 6,5 тыс. бомб, снарядов, мин было обезврежено. Это уже подсчитали через 30 лет и  назвали поле солдатским.

Нам же было не до арифметики в то время — находили, извлекали и оттаскивали их с насыпи в сторону, шли дальше. Двигались от ж. д. станции Котлубань через Гумрак — Сталинград — Карповку до р. Дон. Одновременно наш батальон вел восстановительные работы желдорпути; земляные работы выполняли пленные румыны.

Вокруг степь, а на ней, куда ни глянь, груды немецких и наших исковерканных сгоревших танков, автомашин, самолетов, орудий, бричек и трупы…

Кое-где специальные команды подбирали тела наших ребят, на подводах и машинах их отправляли для захоронения в братских могилах. Трупы гитлеровцев стаскивали в большие кучи, обливали какой-то жидкостью и поджигали. И коптили в степи здесь и там эти костры. Невольно вспоминались известные слова: «О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями…».