«Пропуск»
Появился самолет противника, который, как ни странно, не обстреливал, не бомбил. Даже наоборот обстреливали его мы из пулеметов и винтовок. Фашистский летчик сбросил большое количество листовок и улетел. В них были низкопробные пошленькие стишки на коммунистов, комиссаров, евреев и призывы к советским воинам не оказывать сопротивления захватчикам, сдаваться в плен, обещания хорошей жизни там; пропуск на переход к немцам в плен.
Коммунисты и комсомольцы в это время разъясняли личному составу взвода, что следует усилить сопротивление противнику, не обращать внимание на призыв и «заботу» фашистов не пропускать их через свой рубеж. Все красноармейцы правильно поняли наши слова, собрали эти бумажки и сожгли. И все же нашлись два малодушных, которые запаслись пропусками. Один попытался перейти к противнику и именно в тот момент его подстрелил фриц. Раненого втащили в окоп, а во время перевязки у него обнаружили пропуск.
По приказу командира роты проверили каждого красноармейца, нет ли у кого «пропусков». Обнаружили и второго, желающего сдаться в плен.
На нашем участке стояло затишье, меня с командой в количестве пятнадцати человек направили из окопов в город на поиск бутылок, чтобы наполнить их бензином. Бутылки разной емкости в большом количестве обнаружили во дворе аптеки, доставили их старшине, наполнили бензином и разнесли по окопам. Это было наше первое противотанковое оружие, да плюс связка гранат. В то время еще не было противотанковых гранат, промышленное производство бутылок с горючей смесью будет вскоре только налажено на одном из киевских заводов. Мы же их получим на вооружение позже — в боях за Харьков, а противотанковые гранаты — на Изюм-Барвенковском направлении.
День прошел сравнительно спокойно, если не считать, что одного красноармейца ранил фашистский снайпер. Это заставило нас серьезнее относиться к маскировке.
Ночью звучали очереди из пулемета по нашей обороне и постоянно ракеты освещали местность.