В отступлении
Подходя к реке Ирпень, услыхали шум моторов, движущихся навстречу. Отряд остановился, машины с ранеными остались на дороге, а мы впереди заняли оборону. Шум приближался. У каждого из нас возник вопрос: Чьи? Наши или фрицы? Ночь. Темнота. Приготовили оружие, оставшиеся гранаты. В это время ко мне приблизился Борис Выродов и говорит: «У этой дороги, в темноте можно на веки остаться неизвестным. Давай, Саша, договоримся — жив останешься, напиши родным в г. Судак, а если с тобой что, то я напишу твоим».
Шум машин нарастал и приближался все ближе. Чуть вдали, справа и слева взлетели осветительные ракеты, сзади шарил по кругу прожектор. В отсветах этого фейерверка впереди на дороге стали просматриваться два танка, за ними несколько машин.
Не доехав до нас метров 50—60, колонна остановилась, на головной машине включили фару, осветили нашу машину. Спустя несколько секунд фару выключили. Последовал вопрос, громко прозвучавший в ночной тишине: «Кто такие?» У всех отлегло на душе — наши!
Оказалось, что эта колонна следовала нам на помощь. Погрузились мы на присланные грузовики и поехали. Сидя рядом со мной, Борис Выродов размышлял вслух: и почему это немцы не направили на наш отряд танки? Видимо, рассчитывали справиться с нами небольшими подвижными группами автоматчиков.
Вскоре благополучно прибыли в г. Фастов, где возвратились в свои подразделения: старшина накормил нас, дал возможность до рассвета вздремнуть. Затем пошли на оборонительный рубеж, который находился в нескольких сотнях метров от железнодорожной линии. Включились в работу по углублению и маскировке окопов. Впереди был небольшой луг, за ним поле, засаженное картофелем, еще дальше, чуть левее, виднелись посевы кукурузы.
Походная кухня располагалась за железнодорожной линией. После завтрака устроили перекур. И тут стали рваться снаряды по всей линии обороны. Пришлось втиснуться в окоп и прижаться ко дну. Минут пятнадцать противник обстреливал наше расположение. На участке нашего взвода взорвались 4 снаряда, один из них метрах в трех от окопа, другие дальше. Потерь не было. Я с Василием Шломой выскочили из окопа и осмотрели воронки, обнаружили крупный осколок с рваными острыми зазубринами, принесли в окоп, показывали ребятам.
После обеда меня с расчетом ручного пулемета назначили старшим в боевое охранение впереди линии окопов; расположились за картофельным полем, окопались на маленьком возвышении, замаскировались. Обзор хороший, вот только кукуруза слева закрывала часть местности.
Этим позднее и воспользовались немцы. Было душно, пекло солнце, ни единого дуновения ветерка. Мы поочередно вели наблюдение за местностью.
Спустя некоторое время царившую тишину нарушил шум моторов, доносившийся слева, затем метрах в 400 наши соседи открыли огонь, от него за кукурузой возник пожар, повалил дым, ясно стал слышен треск патронов. В это время мы заметили в посадках кукурузы какое-то движение. Приглядевшись, ясно различили фигуры немцев, направляющихся к нашему району обороны. Договорились, что подпустим метров на 150 — 200 и встретим огнем, заставим залечь, а когда начнут обходить, отстреливаясь, начнем отход к своим окопам. Таков был приказ лейтенанта, нашего командира взвода перед выходом на этот рубеж.
Противник начал артобстрел, снаряды пролетали над головами и падали на переднем крае, вскоре фашистская батарея перенесла огонь на тылы нашей обороны.
— Теперь пойдут, — пробурчал Чеботарев. — Ив самом деле, цепью из посевов кукурузы в нашем направлении двигалась масса пехотинцев с автоматами и винтовками в руках. Я чуть отполз от ребят, где-то метров на 10, и начал выбирать цель на левом фланге, а пулеметчику сказал, чтобы короткими очередями бил по центру и правому флангу. Так мы и сделали, открыв прицельный огонь. Цепь приостановилась, часть немцев залегли и открыли огонь по нашему укрытию и по всему картофельному полю. Засвистели пули, мы перенесли огонь на тех, кто бежал на нас, заставив их залечь.
В этот момент я крикнул, что мы меняем позицию. Ползком через ботву перебирались слева в ложбинку за лопухами. Отползли благополучно, фрицы этого не заметили, так как сосредоточили огонь по тому месту, откуда мы ушли. А вскоре по всему полю начали рваться мины. Как» только закончился минометный обстрел, цепь противника медленным шагом, пригибаясь, двинулась на наши окопы. За первой цепью разворачивалась вторая. Чеботарев вновь открыл огонь, дав несколько очередей; фрицы, как подкошенные, валились в ботву и открывали огонь по тому месту, где мы находились. Под свист пуль сначала ползком, а затем короткими перебежками отошли почти до наших окопов, которые находились вдоль железнодорожной насыпи и прыгнули в вырытый, но уже заросший бурьянами котлован.
Там нос к носу столкнулись с двумя красноармейцами, которые, как и мы, той же волей судьбы оказались здесь. Решили вместе, что задерживаться нельзя, это смерти подобно, перестреляют нас как куропаток, так как из котлована ничего, кроме неба и облаков, не видим.
Я крикнул: «Вперед, к своим!»
Вылезли из бурьянов, увидели, что фрицы медленно продвигаются к окопам.
