Передислокация
На этот раз нас погрузили в теплушки, приказали хорошо их замаскировать ветками. До обеда все вагоны были похожи на зеленые островки, а эшелон на сплошную лесную полосу. В вагонах пообедали. Начали чистить оружие, эшелон тем временем тронулся. Около меня сидел старшина и собирал пистолет.
Собрав, начал проверять, как подаются патроны из обоймы, и в один момент нажал на пусковой крючок, раздался выстрел, мою левую ногу оттолкнуло влево. Оказывается, пуля попала в подошву моего сапога, не повредив ноги.
Пожилой красноармеец, из числа мобилизованных, покачав головой, сказал: «Счастливчик ты, попомни меня: из войны выйдешь живым. Хочешь верь, хочешь нет, у нас такое поверье на селе ходит».
В это время машинист паровоза подал сигнал общей тревоги: один длинный и три коротких гудка. Паровозные гудки и сирена наблюдателя за воздухом известили: воздушная тревога.
Эшелон остановился на перегоне, с правой стороны лесная посадка, слева — пшеница. Приказано находиться в вагонах. Но все же из некоторых вагонов выскочили человек 20—25, в том числе и из нашего выскочил и помчался по пшеничному полю один из мобилизованных, на наш зов не делать этого не реагировал, бежал все дальше и дальше.
Машинист паровоза тронул состав и начал набирать скорость, эшелон ушел. Беглецы остались в степи. Больше мы их не видели. До станции Попельня доехали благополучно. Остановились. И попали под бомбежку. Метрах в восьми от нашего вагона упал контейнер, содержимое его рассыпалось, но взрыва не произошло. И здесь пронесло!? Пока восстанавливали линию, время шло. На рассвете прибыли на железнодорожную станцию Фастов.
До сих пор я словно вижу мысленно небольшой украинский городок, Тихие улочки, зеленые деревья, невысокие дома. В те дни, когда Фастов стал фронтовым городом, дома выглядели пустыми — жители притаились в них.
По небу днем и ночью кружились гитлеровские самолеты.
На станции, когда мы прибыли в Фастов, почти не было составов, лишь кое-где стояли по тупикам и на перегонах, под прикрытием теней тополей все в ветвях стояли два бронепоезда. Наш эшелон подогнали к грузовой разгрузочной платформе. У железнодорожника, проходившего мимо, узнали, что на вокзале работает буфет. У комвзвода отпросились сбегать туда: получив разрешение, с красноармейцем Юрчуком пошли.
На перроне собрались пассажиры к пригородному поезду на Киев, в вокзале тоже были пассажиры, несколько человек толпились у кассы и около буфета. Вдруг послышались пулеметные очереди, звон разбитых окон и стук пуль, ударившихся о стену. Двери вокзала были раскрыты, в них врывались люди из числа пассажиров, другие убегали с перрона через линии под откос. Через несколько минут открыли огонь наши бронепоезда по прорвавшимся к вокзалу немецким танкам. Гитлеровцы, учуяв неладное, быстро повернули обратно из города.
Приобрести в буфете нам, конечно, ничего не удалось. Так, не солоно хлебавши, как говорится, вернулись в эшелон. А там уже торопливо формировался отряд из числа кадровых военнослужащих. Меня назначили командиром отделения, разрешили взять тех, кто еще в мирные дни входил в его состав. Это Чеботарев, Юрчук, Шлома, Лапшин, Попов, Шевченко и др. Другими отделениями во вновь образованном взводе командовать назначили однокашников по полковой школе моего земляка Василия Шакина и уроженца г. Судака (Крым) Бориса Выродова.
